Идея поплавать на парусном катамаране появилась еще в июне. Дело в том, что судовладелец "Альбатроса" Шурик Романов (в народе известный так же как АВ) был единственным человеком, с которым у меня пересекались отпуска. Во время подготовки к этому мероприятию количество желающих присоединиться к нам резко менялось - то увеличиваясь до 6 человек, то уменьшаясь до трех, и, в конце концов, мы остались вдвоем. К этому моменту я уже знал, что катамаран весит 70 кг, комплект железа в длину 2,5 м, и вместе с другими вещами и продуктами все переносится минимум тремя человеками.
Кроме того, поезда до ст. Пено из Твери ходят раз в сутки, идут 17 часов и приходят около пяти часов вечера первого (из пяти) ходового дня. Поэтому я напряг свою память и тетку в справочной ж/д вокзала, благодаря чему был принят следующий вариант заброски: на первой электричке до Бологого, а там пересаживаемся на Великолукский поезд, и прибываем в Пено в полдень.
Продуктов решили не брать вовсе, уповая на торговую сеть в Пено. Но вид нашей ноши - два немаленьких рюкзака и упаковка с железом - все равно внушал некоторые опасения, и Аня, увидев это, мужественно согласилась отвезти нас на вокзал к 4 ночи.
Дорога до места постройки нашего судна не представляет ни краеведческого, ни исторического интереса (всю дорогу мы спали), поэтому я пропущу ее.
Оказавшись на берегу реки среди горы составных частей и деталей нашего судна, я слегка растерялся - уж слишком сильно все отличалось от байдарок, с которыми я привык иметь дело, но Романов не зря был судовладельцем уже четыре года и, быстро сориентировавшись, начал сортировать железяки. Затем он разложил на берегу два катамаранных поддува и предложил мне выбрать, какой я бы хотел надувать. Для очистки совести, я спросил, не входит ли в комплект какого-нибудь устройства для накачивания воздуха. На что получил ответ: "Да, мол, был, только сломался, и вообще это лишняя тяжесть". Следующие полчаса мы сосредоточено дышали в баллоны, вызывая скептическое веселье местного населения, которое, надо сказать, не оставляло нас вниманием вплоть до нашего отплытия. В перерывах мы делились своими познаниями в кулинарии и составляли раскладку. Когда же баллоны были надуты, я оставил на АВ дальнейшую сборку, а сам отправился на поиски пропитания. К счастью, они увенчались успехом - на центральной площади Пено рядом с автовокзалом, магазином автозапчастей и книжным киоском оказался и продуктовый магазин, ассортимент которого удовлетворил неприхотливых, в общем-то, путешественников, каковыми мы с Шуриком и являлись.
Тем временем количество зрителей вокруг Шурика и, все более похожего на средство сплава, катамарана увеличилось, но торжественного спуска на воду и отплытия дождались только самые терпеливые - еще около часа мы привязывали всякие веревочки и закручивали винтики.
И вот, наконец, мы на воде, сейчас ветер надует наш парус, зажурчит вода под шверцем, и под восторженный ропот зевак мы двинемся … но мои мечтания были прерваны в самом начале. "Чего сидишь бери весло и греби", - сказал Шурик. - "Видишь, ветер встречный". Мое робкое предложение пойти галсами он тут же авторитетно отмел. Наконец мы отгребли в то место, где по непонятным причинам направление ветра несколько сменилось, а Романов с умным видом сказал - "теперь пора", и, как говорится, "был поднят парус и флаг", и мы, оставив весла, заскользили по водной глади. Но не успели мы в полной мере прочувствовать всей прелести передвижения под парусом, как столкнулись с другой неожиданностью - водной глади как таковой не наблюдалось, то, что местные жители гордо называют Волгой, представляло собой лабиринты камышей и осоки. Чтобы выбрать правильный путь, нужно было лезть на мачту и всматриваться вдаль.
К счастью, увидев, как две моторные лодки уверенно устремились в одну из проток, и мы, предположили, что нам по пути и повернули за ними. Неудобство заключалось в том, что катамаран оказался шире пробитой моторками протоки, и мы слегка забуксовали. В дело опять пошли весла.
В конце концов, волжские саргассы остались за кормой, и мы вышли на чистую воду. Тут, конечно ветер стих, и мы тихонечко дрейфовали и высматривали место для стоянки, ибо был уже вечер.
Один берег был заболочен, на другом - деревня, это продолжалось довольно долго, пока мы не увидели чудный песчаный пляжик. Конечно, соснового леса поблизости не наблюдалось, и очевидно деревенские жители ходили сюда купаться, но выбирать уже было не из чего. Мы затащили катамаран, поставили палатку и пошли по дрова.
Тут надо сделать небольшое отступление. Дело в том, что я за месяц до этого похода приобрел классную лучковую пилу, а Шурику только что сделали на заказ жуткого вида мачете. Мы оба были ужасно горды нашими инструментами и по случаю и без случая старались пустить их в дело. Поэтому когда встал вопрос с дровами, я с пилой отправился пилить ольшаник, а АВ нашел толстенный кусок доски и начал его рубить на кусочки мачетем. В общем, мы увлеклись, и заготовленных дров нам хватило еще надолго.
После ужина я разлегся на коврике и занялся созерцанием природы, а Шурику не сиделось, и он направился в деревню в поисках колодца. Час спустя он вернулся в сопровождении двух собак и аборигенной бабушки, и сразу спросил, нет ли у нас йода или зеленки. Зная его добрый характер, и большой опыт рукоприкладства на свежем воздухе, я несколько испугался, но к счастью, зеленка была нужна для бабульки, и рана ее не была следствием действия или бездействия моего друга …
По окончанию гуманитарной миссии бабулька долго благодарила нас и все уговаривала взять с собой одну из собак (ту, что побольше) все равно, мол, зимой пропадет. Мы вежливо отказывались. Бабушку мы таки убедили, и она потопала обратно в деревню, а вот собака (та, что побольше) сделала вид, что не поняла и осталась.
Шурик еще какое-то время обучал ее командам "Фу" и "Нельзя", но собака не проявила особого таланта и мы решили, что нам пора баиньки.
Среди ночи нас разбудил лай и рычание. Казалось, десяток собак сцепилось в схватке за кусок мяса. Среди этого гомона явственно угадывался лай "нашей" собаки, но к счастью эпицентр собачьей разборки стал удаляться в сторону деревни, и мы снова спокойно заснули.
Однако, еще через некоторое время я опять был разбужен какими-то странными звуками рядом с палаткой. Некоторое время я прислушивался, пытаясь идентифицировать их, и мое воображение упорно рисовало деревенских воришек, пытавшихся металлической ложкой соскрести остатки гречки со стенок нашего котелка. Но, немного проснувшись, понял, что это наш четвероногий друг, вернулся победителем и пытается отпраздновать это банкой из-под тушенки. Я толкнул Шурика и попросил, чтобы он унял свою псину, Шурик сказал, что это не его псина, но высунулся из палатки и провел краткую воспитательную беседу, после чего посторонние звуки стихли, и до утра нас более ничто не беспокоило.
Утром Шурик отвел собаку в деревню и посадил на цепь, и мы продолжили свой путь.
Дул легкий ветерок и наш катамаран, послушный парусам и рулю, гордо шел вперед, вызывая зависть многочисленных рыбаков сидевших вдоль берега в надувных лодочках. Мы расслабились и наслаждались жизнью.
То, что ветер несет нас на ЛЭП, перекинутую с одного берега на другой, мы заметили, когда до нее оставалось метров 100. Посередине пролива провода сильно провисали, а вот под берегом у нас был шанс проплыть со своей трехметровой мачтой. Тем не менее, мы спустили паруса, что бы осмотреться поближе. Но ветер подул еще сильнее, нас несло вперед, и скоро стало понятно, что мачта не проходит под проводами. Шурик лихорадочно снимал стаксель и командовал "якорь бросай", якорь, который лежал до этого в полной готовности, конечно, запутался и не хотел бросаться. Дальше вверх я не смотрел, потому что схватил весло и под крики Шурика "вперед греби, назад греби" совершал соответствующие движения, Шурик же бегал по катамарану с веслом в зубах и пытался накренить мачту. В общем, нам повезло - мы зацепили только одну фазу, и умудрились с нее соскользнуть, не порвав ее и не задев другие провода. Уже потом я пытался выяснить у компетентных специалистов, что могло бы быть, если ..., но однозначного ответа не получил. Даже если бы мы не пострадали от электричества, быть нам битыми жителями деревень, оставшихся без света.
Это происшествие настроило нас на философский лад, нам стали более привлекательны простые удовольствия этого мира. И наши развлечения сводились к следующей схеме. Один из нас прыгает в воду и привязывает на веревочку к катамарану бутылку пива. Пиво охлаждается, а через некоторое время в воду прыгает другой и вытаскивает его, после чего мы любуемся природой, разговариваем на философские темы, выпиваем и закусываем. Потом все повторяется. Несмотря на подобные развлечения, мы с неплохой скоростью продвигались вперед и дневную норму прошли уже к четырем часам дня.
И когда пиво кончилось, мы стали подумывать о месте для ночлега. Но тщательное визуальное изучение берега показало, что хотя имеют место многочисленные песчаные пляжи, но все они плотно заселены автотуристами. Слова "плотно заселены" в данном контексте следует понимать, что туристы стоят друг у друга на головах. "Но на острове-то никого не должно быть. Они не смогут бросить свои машины", - подумали мы и повернули к острову.
В чем-то наш расчет оправдался - машин на острове действительно не было, но отдыхающих было все равно много, незанятым оставался только маленький кусочек пляжа на мысу острова. Ну, а мы не привередливые, к тому же дрова у нас были с собой.
Мы разбили лагерь и только было собрались искупаться, как наше внимание привлек большой катер, из которого доносилась громкая и очень попсовая музыка. Катер по широкой дуге стал поворачивать в сторону нашего острова, и через несколько минут причалил, конечно же, в том месте, где мы собирались омыть наши тела. Громкая музыка и пьяные пассажиры катера несколько подпортили нам настроение, но стоило ветру усилиться, а на горизонте появиться тучам, как отдыхальщики споро собрались и слиняли.
Тут наступил трогательный момент приготовления и потребления пищи, который был прерван досадной случайностью, в которой Шурик выступил объектом, а я средством. Снимая котелок, в котором закипела вода на чай, я задумался о глобальных проблемах мироустройства, и то, что ручка котелка оказалась горячей, стало для меня неожиданностью. Я рефлекторно (тут Шурик, конечно, подумает, что я пытаюсь оправдаться, но я правда, не со зла) выплеснул кипящее содержимое котелка на босую Романовскую ногу. Помнится, он что-то вежливо так сказал о погоде и поковылял к реке. Потом мы густо намазали ему ногу мазью "Спасатель", хорошая, кстати, штука, и поужинали. Все оставшееся путешествие Шурик периодически замачивал ногу в прохладной воде, и всегда говорил что-нибудь доброе. Даже когда мы уезжали домой, и на его ногу не налез кроссовок, мы так босого и довезли его до дома. А вот сказала ли чего-нибудь доброе потом его жена, я не знаю, и спрашивать боюсь.
После ужина наше настроение улучшилось, к тому же, похоже, собиралась хорошая гроза. Эх, какой романтик не любит хорошей грозы, буйство стихии завораживает, конечно, если смотреть на все это из безопасного места. Мы с сожалением думали о том, что в нашей палатке нет большого венецианского окна, и что когда пойдет дождь, придется смотреть на разгул стихии через узкую щелку входа. Тем не менее, мы сделали необходимые приготовления: закинули вещи в палатку, вытащили катамаран подальше на берег и подняли черный флаг. Ветер усиливался, по озеру пошла волна с барашками, мы говорили о гармонии, о том, как эстетично на фоне белых барашков смотрится развивающийся на ветру черный флаг и оранжевые паруса. Обсуждали еще можно ли в такой ветер ходить под парусом на "Альбатросе".
Но вот дождевой фронт подошел уже вплотную к нашему острову, и наступило время "личному составу укрыться в убежище". Мы устремились к палатке, но палатка вела себя как-то странно - она не гордо стояла там, где ее поставили, а скорее прижималась к земле, под ветром... Изучение причин такого ее поведения показало, что стеклопластиковая стойка немножко сломалась. И это было не удивительно, выбирая место для палатки, мы не предполагали сильного ветра, а скорее рассчитывали так, чтобы ветер наиболее эффективно сдувал комаров. И вот результат - ни одного комариного укуса. Мы накрыли получившуюся кучу вещей полиэтиленом, придавили со всех сторон камнями и залегли под кокпит катамарана. Но полюбоваться разыгравшейся стихией в полной мере из такого положения нам все равно не удалось - ветер мел песчинки прямо нам в глаза. Но впрочем, дождь шел не долго, нас задело только краем фронта. После мы замотали стойку палатки изолентой и перенесли палатку на другую сторону мыса за деревья и легли спать.
Цель нового дня - место встречи с Аней, которая должна была нас отвезти домой, и ее многочисленными родственниками, которые поехали за компанию, отдохнуть - лежала в пределах видимости. Километра два по прямой, но ветер дул как назло встречный. Грести было лень, и мы все-таки решили пойти против ветра под парусом. Абсолютная скорость наша была высока, но вот относительно конечной цели мы продвигались не очень. Если быть точным - закладывая галс вдоль берега километра на два, к берегу мы приближались метров на 100 в лучшем случае. Это наглядно подтверждала композиционная группа - "девушка, вплавь толкающая надувную лодку с мужиком". Они, как и мы пытались плыть к берегу, только в отличие от нас плыли по прямой. На каждом галсе они обгоняли нас на несколько метров. После пятого галса галантный Шурик не выдержал и предложил взять их на буксир. Почему-то они вежливо отказались.
Когда мне надоело рассматривать берег, вдоль которого мы таким образом маневрировали, я обнаружил в кармашке кокпита инструкцию к катамарану. Первое что меня поразило это то, что производством катамаранов занимается, внимание, ТАШКЕНТСКИЙ АВИАЦИОННЫЙ завод. Несмотря на то, что, надо думать, советы по управлению парусами и рулем давали знатные ташкентские авиаторы, я почерпнул много интересного. Не берусь приводить термины, обозначающие детали катамарана, так как переписать их буква в букву у меня не было возможности, а воспроизвести по памяти не берусь, чтобы меня не обвинили в использовании ненормативной лексики и ругательств, не имеющих аналогов на русском языке. Но помнится зачитывание инструкции вслух изрядно тогда нас повеселило.
Вот, в общем-то, и все. Еще весь следующий день мы катали туда-сюда по озеру всех Аниных родственников по очереди, и даже Машку вместе с коляской. А согласитесь, ведь мало кто может сказать: "А я ходил под парусом еще в пять месяцев"